Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со
стула, вытянувшись и руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая
стул.)
Городничий и прочие с робостью встают с своих
стульев.
Оно конечно, Александр Македонский герой, но зачем же
стулья ломать? от этого убыток казне.
Городничий. Да говорите, ради бога, что такое? У меня сердце не на месте. Садитесь, господа! Возьмите
стулья! Петр Иванович, вот вам
стул.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском
стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Городничий. Покорнейше прошу садиться, господа! Эй, Мишка, принеси сюда побольше
стульев.
Марья Антоновна. Любовь! Я не понимаю любовь… я никогда и не знала, что за любовь… (Отдвигает
стул.)
Хлестаков (прихлопывает в ладоши и слегка подпрыгивает на
стуле).Несут! несут! несут!
Хлестаков (придвигая
стул).Отчего ж вы отдвигаете свой
стул? Нам лучше будет сидеть близко друг к другу.
(Придвигается ближе с своим
стулом и говорит вполголоса.
Сбежал с кафедры и что силы есть хвать
стулом об пол.
Хлестаков. Для такой прекрасной особы, как вы. Осмелюсь ли быть так счастлив, чтобы предложить вам
стул? Но нет, вам должно не
стул, а трон.
За каждым
стулом девочка,
А то и баба с веткою —
Обмахивает мух.
А под столом мохнатые
Собачки белошерстые.
Барчонки дразнят их…
Дворовый, что у барина
Стоял за
стулом с веткою,
Вдруг всхлипнул! Слезы катятся
По старому лицу.
«Помолимся же Господу
За долголетье барина!» —
Сказал холуй чувствительный
И стал креститься дряхлою,
Дрожащею рукой.
Гвардейцы черноусые
Кисленько как-то глянули
На верного слугу;
Однако — делать нечего! —
Фуражки сняли, крестятся.
Перекрестились барыни.
Перекрестилась нянюшка,
Перекрестился Клим…
Всё спит еще, не многие
Проснулись: два подьячие,
Придерживая полочки
Халатов, пробираются
Между шкафами,
стульями,
Узлами, экипажами
К палатке-кабаку.
За
стулом в белом галстуке
Ипат, дворовый преданный,
Обмахивает мух.
За
стулом у светлейшего
У князя Переметьева
Я сорок лет стоял,
С французским лучшим трюфелем
Тарелки я лизал,
Напитки иностранные
Из рюмок допивал…
Софья подвигает
стул свой.
Упоминание о Левине, казалось, лишило Кити последнего самообладания; она вскочила со
стула и, бросив пряжку о землю и делая быстрые жесты руками, заговорила.
— Катя, тебе не хорошо стоять, — сказал ей муж, подвигая ей
стул и значительно глядя на нее.
Но пред началом мазурки, когда уже стали расставлять
стулья и некоторые пары двинулись из маленьких в большую залу, на Кити нашла минута отчаяния и ужаса.
Алексей Александрович хмурясь привстал и, выпростав от нее руку, подвинул ей
стул.
Когда он вошел в маленькую гостиную, где всегда пил чай, и уселся в своем кресле с книгою, а Агафья Михайловна принесла ему чаю и со своим обычным: «А я сяду, батюшка», села на
стул у окна, он почувствовал что, как ни странно это было, он не расстался с своими мечтами и что он без них жить не может.
Мгновенно разостлав свежую скатерть на покрытый уже скатертью круглый стол под бронзовым бра, он пододвинул бархатные
стулья и остановился перед Степаном Аркадьичем с салфеткой и карточкой в руках, ожидая приказаний.
— Я? не буду плакать… Я плачу от радости. Я так давно не видела тебя. Я не буду, не буду, — сказала она, глотая слезы и отворачиваясь. — Ну, тебе одеваться теперь пора, — оправившись, прибавила она, помолчав и, не выпуская его руки, села у его кровати на
стул, на котором было приготовлено платье.
Сконфуженный секретарь удалился. Левин, во время совещания с секретарем совершенно оправившись от своего смущения, стоял, облокотившись обеими руками на
стул, и на лице его было насмешливое внимание.
— Сергей Иваныч? А вот к чему! — вдруг при имени Сергея Ивановича вскрикнул Николай Левин, — вот к чему… Да что говорить? Только одно… Для чего ты приехал ко мне? Ты презираешь это, и прекрасно, и ступай с Богом, ступай! — кричал он, вставая со
стула, — и ступай, и ступай!
Дарья Александровна, прямо вытянувшись на
стуле, со страдальчески-сочувствующим лицом следила, поворачивая голову, за ходившею Анной.
Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным с нею, и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он пошел прямо в детскую. В первой детской Сережа, лежа грудью на столе и положив ноги на
стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела и дернула Сережу.
— Нет, это становится невыносимо! — вскрикнул Вронский, вставая со
стула. И, остановившись пред ней, он медленно выговорил: — Для чего ты испытываешь мое терпение? — сказал он с таким видом, как будто мог бы сказать еще многое, но удерживался. — Оно имеет пределы.
— Да, это гораздо чище, — сказал Васенька, ставя жирную ногу на
стул, застегивая нижний крючок и весело, добродушно улыбаясь.
Он пожал руку мужику и присел на
стул, не снимая пальто и шляпы.
― А! вот и они! ― в конце уже обеда сказал Степан Аркадьич, перегибаясь через спинку
стула и протягивая руку шедшему к нему Вронскому с высоким гвардейским полковником. В лице Вронского светилось тоже общее клубное веселое добродушие. Он весело облокотился на плечо Степану Аркадьичу, что-то шепча ему, и с тою же веселою улыбкой протянул руку Левину.
— А не боишься потолстеть? — сказал тот, поворачивая
стул для молоденького офицера.
— Пожалуйста, поедем, сказал Весловский, пересаживаясь боком на другой
стул и поджимая под себя жирную ногу.
Вронский низко поклонился и подвинул ей
стул.
— Браво! Вронский! — закричал Петрицкий, вскакивая и гремя
стулом. — Сам хозяин! Баронесса, кофею ему из нового кофейника. Вот не ждали! Надеюсь, ты доволен украшением твоего кабинета, — сказал он, указывая на баронессу. — Вы ведь знакомы?
И он, отвернувшись от шурина, так чтобы тот не мог видеть его, сел на
стул у окна. Ему было горько, ему было стыдно; но вместе с этим горем и стыдом он испытывал радость и умиление пред высотой своего смирения.
Вронский, оставшись один, встал со
стула и принялся ходить по комнате.
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая
стулья с помощью незаметных лакеев, общество разместилось, разделившись на две части, — у самовара с хозяйкой и на противоположном конце гостиной — около красивой жены посланника в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор в обоих центрах, как и всегда в первые минуты, колебался, перебиваемый встречами, приветствиями, предложением чая, как бы отыскивая, на чем остановиться.
— Давно, няня, давно? — поспешно говорила Кити, садясь на
стул и приготовляясь к кормлению. — Да дайте же мне его скорее. Ах, няня, какая вы скучная, ну, после чепчик завяжете!
— Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула
стул Алексею Александровичу. — Я замечала… — начала она что-то, как в комнату вошел лакей с письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой написала и отдала ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый разговор, — что Москвичи, в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.
Он сидел на
стуле, и лакей стаскивал с него теплый сапог.
Она хотела уйти, но пошатнулась и взялась за спинку
стула, чтоб опереться. Лицо его расширилось, губы распухли, глаза налились слезами.
Левин откинулся назад на
стул, лицо его было бледно.
Алексей Александрович сел на
стул и с страдающим унылым лицом смотрел на ходившую взад и вперед няню.
Горница была большая, с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол, лавка и два
стула. У входа был шкафчик с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся в лужах, не натоптала пол, и указал ей место в углу у двери. Оглядев горницу, Левин вышел на задний двор. Благовидная молодайка в калошках, качая пустыми ведрами на коромысле, сбежала впереди его зa водой к колодцу.
Он в белой рубашке сидел верхом на
стуле, хмурился глазами и улыбался ртом.
У ней похолодело сердце, когда она увидала Кити, сидевшую на низеньком ближайшем от двери
стуле и устремившую неподвижные глаза на угол ковра.